Девочка из Стен была всего лишь девочкой, затерянной в комнатах дома — этого самого дома. Она чувствовала себя пауком с оторванными лапками посреди разорванной паутины. Вздрагивающим от шагов и завывания ветра.
Девочка из Стен была всего лишь девочкой, не имевшей понятия, когда она станет достаточно взрослой, чтобы признать, что потеряла маму и папу и никогда их больше не увидит. Она совершенно не представляла, как может вырасти когда-нибудь в такую девушку.
За десятилетия своего существования старый дом повидал никак не меньше полудюжины семей, и все они пытались — безуспешно — переделать его на свой лад. Дом покладисто вбирал в себя все нововведения и перепланировки, бережно храня в своих стенах память о каждых жильцах. Кто-то оснастил его встроенными шкафами, другие пристроили заднее крыльцо, а третьи превратили его в крытую веранду. Подсобки были разжалованы в кладовые, игровая комната прошла путь от гостиной до кабинета, а кухня в какой-то момент раздобрела почти в два раза и поглотила гаражное помещение.
— А ты не думаешь, — решил попытаться Эдди, — что в доме могут быть привидения? — Господи, Эдди, — застонал Маршалл. — Мне и так страшно — давай хотя бы без призраков.
Дни пересыпались друг в друга сухими хлопьями. Такие же блеклые и однообразные. Компанию ей составляла только белка. И овсянка. Всемогущий Один! Очередной мучительно долгий день.
— Представь, что это не арбуз, а наш огромный глупый мир, — посоветовал Броуди. — И разбей его!
Я знаю, что он зажмурился, когда с моих губ сорвалось «Я люблю тебя», но не знаю почему: чтобы забыть эти слова или чтобы насладиться ими, поймать их и не дать им улетучиться. Я хочу, чтобы он подошел ближе, без лишних раздумий, и распробовал их эхо, замершее на моих губах. Я так желаю отдать ему в поцелуе признание в любви, чтобы он впитал эти слова.
Никто не стоит! Можно исправлять свои недостатки или идти на компромисс, но меняться ради кого бы то ни было – ни за что. А если ваша так называемая половинка не любит вас таким, просто поменяйте свою половинку, потому что эта, очевидно, не подходит.
Если бы только я мог достать свое сердце и, открыв прямо перед ней, показать, что внутри!
— Bay, — комментирует Итан, — а ты мазохист. — Думаю, да, — говорит он мне, — шлепни меня по заднице, уверен, мне это понравится. Он поворачивается ко мне задом, и я, пользуясь случаем, шлепаю его по ягодицам. Он удрученно качает головой: — Так и знал.
Как можно так сломать мозг своему ребенку, только чтобы прикрыть свои ошибки? Этого я никогда не смогу понять.