Мои цитаты из книг
Если борьба не приводит к победе, то жертвы оказываются напрасными
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
К шуму дождя за раскрытым окном прибавился стук падающих струй. Они уснули в доме из дождя.
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
Но как было обойтись без разговоров? Только предельно счастливые и безнадежно несчастные обходятся без них.
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
Чем должна закончиться жизнь террориста, если ее естественный ход не был прерван полицией, судом и тюрьмой? Выходом на пенсию? Американским паспортом в кармане и счетом в швейцарском банке? Домом в деревне? Разъездами по миру и жизнью в отелях?
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
— Я хочу сказать еще только одно. Я знаю, что заблуждался и совершал ошибки. Я не жду от вас одобрения того, что я сделал, и даже признания, что государство и общество могли бы обойтись с нами более справедливо. Я требую только уважения, которого заслуживает тот, кто все отдал ради великого дела и сполна заплатил за свои заблуждения и ошибки. Кто не продался, ни о чем не просил и ничего не получал даром. Я никогда не заключал сделок с противниками, в тюрьме не подавал прошений о послаблениях, никогда не просил пощады. Я подавал прошения только о том, что заведомо было положено.
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
Когда истина оказывается для нас чересчур болезненной, когда нам не по плечу с ней справиться, мы придумываем себе оправдание и живем с этой ложью
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
Поступай как тебе хочется, а уж то, как с этим поступят Кристиана и Йорг, пускай будет их дело. Ты ведешь себя так, словно перед тобой не люди, а арифметическая задачка, которую ты можешь решить.
Бернхард Шлинк, современный классик немецкой литературы, автор бестселлеров «Чтец» и «Внучка», пишет книги, в которых самые главные события – вопросы до возникновения ответов, а человек вечно балансирует на краю, в непрочном равновесии, в серой зоне между добром и злом, не в силах отвести взгляда от строгой механики и буйной природы Истории. Двадцать с лишним лет просидев за решеткой, бывший ультралевый террорист и городской партизан Йорг выходит на свободу в «Трех днях» и лицом к лицу...
Опомнись! Я и во тьме княжна, а ты и на свету холопка
«Это был воистину русский парадокс. В стране домостроя, где многочисленные народные пословицы довольно искренне описывают положение женщины – «Курица не птица, баба не человек», «Кому воду носить? Бабе! Кому битой бить? Бабе! За что? За то, что баба» – весь XVIII век русским государством самодержавно правили пять выдающихся и очень разных правительниц. Например, Елизавета, дочь Петра Первого. «Государственными делами она почти не интересовалась», – приходят к единодушному выводу историки и...
Вообще, как справедливо сказал современник, «у нее [Елизаветы Петровны] был очень женский ум, но его у нее было много».
«Это был воистину русский парадокс. В стране домостроя, где многочисленные народные пословицы довольно искренне описывают положение женщины – «Курица не птица, баба не человек», «Кому воду носить? Бабе! Кому битой бить? Бабе! За что? За то, что баба» – весь XVIII век русским государством самодержавно правили пять выдающихся и очень разных правительниц. Например, Елизавета, дочь Петра Первого. «Государственными делами она почти не интересовалась», – приходят к единодушному выводу историки и...
Екатерина предупреждала: если носить корону, как модную шляпку, можно со шляпкой потерять и голову.
«Это был воистину русский парадокс. В стране домостроя, где многочисленные народные пословицы довольно искренне описывают положение женщины – «Курица не птица, баба не человек», «Кому воду носить? Бабе! Кому битой бить? Бабе! За что? За то, что баба» – весь XVIII век русским государством самодержавно правили пять выдающихся и очень разных правительниц. Например, Елизавета, дочь Петра Первого. «Государственными делами она почти не интересовалась», – приходят к единодушному выводу историки и...